а. а. а.

В «Большом городе» есть интересное интервью. Евгения Щукина, Главный научный сотрудник отдела нумизматики Государственного Эрмитажа, рассказывает:

«Конечно, мы знали о репрессиях, знали, что сотворили с Ахматовой и Зощенко. Артамонов взял в Эрмитаж в качестве сотрудника библиотеки сына Ахматовой — Льва Гумилева. Ему предоставили возможность заниматься своими исследованиями по части этнографии... Однажды иду я по министерскому коридору, за мной такие шаркающие шаги, а передо мной — ах, у нас очень красивая была дама, Немилова, сотрудница западного отдела, увы, ее уже нет. И она вдруг надевает такую радостную улыбку и говорит, но не мне: «Ну как, как она?» Оборачиваюсь — сзади Гумилев. «Кто она?» — «Ну она, Анна Андреевна, душенька наша». — «А что стерве сделается? Живет». И пошел. Собственную матушку вот так вот».
 

Если почитать Ахматову, сразу вспоминается Жданов: «Тематика Ахматовой насквозь индивидуалистическая. До убожества ограничен диапазон её поэзии, — поэзии взбесившейся барыньки, мечущейся между будуаром и моленной. Не то монахиня, не то блудница, а вернее блудница и монахиня, у которой блуд смешан с молитвой…».
 

В художественном плане Ахматова представляет такую же ценность, как и романы Даниелы Стил и её коллег - каждый видел в книжных эти рисованные романтизированные обложки «Вулкан страсти», "Цветок желания" и прочей гадости для домохозяек. Так вот, все стихи Ахматовой - для таких же домохозяек, но с претензиями. Это не стихи - это вульгарное, школьническое, насквозь мещанское сочинительство, так любимое оторванными от действительности дурами.